Леопольд Стафф (1878-1957)
перевод с польского
Открыватель золотых миров
перевод: Н.Астафьева
Памяти Поля Верлена
Сердцем добрый, как рожь, как цветы, как трава,
Жил на свете поэт, как бездомная птица...
Он любил океан, и ему стали сниться
Золотые миры, в синеве острова.
Сердцем чист, как дитя, был он болен вином,
Провинился во многом... Но после с лихвою
Заплатил он больницей за всё и тюрьмою,
Где он вместе с Иудой сидел и Христом.
Так старел он, тоскуя... Корабль на причале.
Стал он пылью тогда золотой покрывать
Стол, и лампы бумажный колпак, и кровать,
В золотые слова превращая печали.
И нашел он свой мир, и с восторгом во взоре
В корабле своей комнаты шел он на дно...
Но его на волнах колыхало, как море,
К золотым берегам прибивало вино.
сб. "Птицам небесным" (1905)
Молитва нищего
перевод: Н.Астафьева
Неумелым, нелепым своим лепетаньем
Славлю, боже, тебя. Хоть не видел тебя я,
Но доволен твоими полями без края,
Тенью добрых деревьев и солнца сияньем.
Есть осел у меня. Одежонка худая
Вряд ли вора прельстит. Не томясь обладаньем,
Сладко спать под забором и жить подаяньем,
Черствый хлеб родниковой водой запивая.
Слава богу, забыл обо мне ты. Опеки
Мне не нужно твоей: сотворил ты дороги,
Серебристые рощи, прохладные реки.
Не лишай меня только хорошей погоды
И осла, чтоб в тени его спать без тревоги,
И моей благодатной и нищей свободы.
сб. "Цветущая ветвь" (1908)
Почему
перевод: А.Гелескул
Когда счастье бывает полным,
Почему оно так печалит?
Почему самым ясным полднем
Холодеешь, лучами залит?
Или розами нас венчали,
Зацветавшими в непогоду?
Или радость нужна печали
Для приюта, как соты — меду?
Или, счастье оберегая,
По-девичьи она пуглива —
И стоит на песке нагая
У запретной черты прилива?
Почему же от счастья больно,
Где граница печали нашей?..
Свей из терна венок застольный —
И спроси у венка и чаши.
"Там, где скрипка — у врат молчанья
И напев уже еле слышен,
Там, где входят июньской ранью
Зерна гибели в завязь вишен,
Там, где слезы свои напрасно
Память ищет, как ветра в поле,—
И вернуть их уже не властна,
Улыбается давней боли,
Там, где в небе, зарей согретом,
Смотрит месяц в лицо рассвету,—
Там лежит между тьмой и светом
Та граница, которой нету".
сб. "Улыбки мгновений" (1910)
Стена
перевод: Н.Астафьева
Хоть небо в серых тучах, но уже весна,
Весенним свежим ветром повеяло над прудом,
Над затхлостью предместий, забитых бедным людом,
Над улочкой унылой, что, как двор, темна.
И ты помолодела, старая стена,
Кусок средневековья, уцелевший чудом.
На башмака останки, что прятал снег под спудом,
На битые бутылки глядишь, удивлена.
Давно и дом тот рухнул, чьим стражем ты стояла,
С груди кирпичной красной штукатурка спала,
Но к ней прижался с лаской дикий виноград.
И ты не одинока и людям не чужая,
Уже бегут мальчишки, и, весну встречая,
Пуговки, монетки об тебя звенят.
сб. "Лебедь и лира" (1914)
Пастушка
перевод: Н.Зимина
Четырехлетняя, с серьезностью ребенка
По лугу топкому или меже сырой
Пастушка семенит рассветною порой,
На вырост кофточка и до земли юбчонка.
Цветная ленточка в ее косичке тонкой,
В платочке к поясу привязан хлеб сухой,
Шагает с важностью, сжимая прут рукой
И колос золотой держа другой ручонкой.
А гуси движутся, как лодки среди плеса,
И шея каждого, как белый знак вопроса:
Она ль их стережет, они ль ее ведут,
Храня от всяких бед, следя, чтоб вербный прут
Не уронила вдруг, и, полные заботы,
К ней обращают взгляд, достигнув поворота.
сб. "Полевые тропинки" (1919)
Миры
перевод: В.Британишский
Когда бы мир считал своей единой славой
Деянья ваших рук, о выродки войны,
Позорящие лавр — ведь лавры вам нужны! —
Кровавою рукой венчая лоб кровавый;
Когда бы мстящий меч, меч ненависти ржавый,
Добычи жаждущий, процентов и цены,
Нам очертил бы круг, в котором жить должны,—
Тогда бы жизнь была и жалкой и плюгавой!
Ваш рев разбойничий и пушек ваших гул
Слабей, чем вздох один, когда Христос вздохнул,
В глубокой тишине вздохнул во время оно.
А грохот ваших труб, гнетущих целый свет,
Слабей, чем звон пчелы, что, облетев Гимет,
Садилась на уста уснувшего Платона.
сб. "Пером совы" (1921)
Над рекой
перевод: А.Гелескул
Краем берега брел я по гальке
И застыл, точно пойманный в путы.
Вдруг воскресло умершее счастье
На какую-то долю минуты.
Долго-долго заря догасала,
Золотая в погожем июле.
И, не двигаясь, камешки в воду
Я бросал и смотрел, как тонули.
сб. "Высокие деревья" (1932)
Мечтатели
перевод: В.Британишский
Железный век, ты в людях будишь
Пещерных троглодитов злобу,
Ты угль с печатью древних чудищ
Пихаешь в жадную утробу.
Калечит страны и народы
Теолог бойни и погрома,
Двуногий выродок природы,
Палач с дипломом анатома.
Чуть где утих огонь пожаров,
Фитиль в глазах его затлеет.
Кровавых и стальных кошмаров
Опять он ужасы лелеет.
Душа, бесчеловечным бредням
Не сдайся, лучше уж лазурью
Взлети в отчаянье последнем
К звезд высочайшему безумью!
сб. "Мертвая погода" (1946)
Над миром
перевод: В.Британишский
Над миром тяжкий мрак, над миром бремя тьмы.
Ах, нет, уже нельзя во мраке этом мерзком
Ни жизнью жизнь назвать, ни звать людей людьми.
Остался калом кал, смрад смрадом, зверство зверством.
Тьма призывает тьму и рушится во тьму.
Ни хлеба, ни вина, ни света, ни улыбки.
Руинам нет конца, нет крова — никому.
Лишь черви падаль жрут, и грех плодится липкий.
Ни меч, ни светлый огнь чуму не истребят.
Но если человек, губимый смертной мукой,
В последний день земли пребудет чист и свят,
Спасенья всей земли он будет мне порукой.
сб. "Мертвая погода" (1946)
Не нарекай свою боль...
перевод: А.Гелескул
Не нарекай свою боль понапрасну.
Ветер бездомный ей выберет имя.
Ливень осенний и сумрак ненастный
Пусть изольются слезами твоими.
Боль одиноких не встретит подмоги
И не найдет у чужого опору.
Сам себе тенью служил я в дороге,
Сам я светил себе в темную пору,
О Паранойя, богиня эпохи,
Пусть тебе молятся слепо и глухо!..
Вечер. В едином раскроются вздохе
Тайны мои для господнего слуха.
сб. "Мертвая погода" (1946)
На разрушение памятника Шопену в Варшаве
перевод: В.Левик
О нет, не бронзой ты был равнодушной,
Ты был как дыханье, как трепет воздушный,
В котором небесные дивные звуки
Сплелись, как божьих ангелов руки.
Уже отрешенный, в блаженном покое
Глядишь ты на подлое племя людское,
На мир, где изведал всю бездну мучений,
Каким обречен божественный гений.
Безмерна была твоя слава святая.
Лишь солнечный свет, лишь заря золотая
Дерзала к бронзе твоей прикасаться.
Но раздробил ее меч святотатца.
Бездушный палач, убийца кровавый
В осколки твой образ разбил величавый.
Пред смертью ты молвил, от боли тоскуя:
"Пронзите мне сердце, когда умру я,
Чтоб я не проснулся, не ожил в могиле".
И волю твою мы святую свершили.
Теперь твоим сердцем вся родина стала.
Орда палачей твой край истерзала,
И весь он — кровавая страшная рана.
Но жив ты, бессмертный! Во мгле урагана,
Средь молний и грома, непогребенный,
На тучах играешь ты марш похоронный.
сб. "Мертвая погода" (1946)
Ряска
перевод: Д.Самойлов
Яну Парандовскому
В старом запущенном парке
Я стоял над прудом,
Покрытым зеленой овчиною ряски,
И думал:
Когда-то пруд был прозрачен,
Хорошо бы его почистить.
Нашел я поблизости прутик
И начал зеленую патину
Сгребать и сгонять ко стоку.
За этим занятьем застал
Меня бесстрастный философ
С челом, отягченным мыслью,
И молвил с легкой усмешкой,
Но с некоторым упреком:
"Как можно растрачивать время?
Ведь мгновенье — капелька вечности,
Жизнь — мгновение ока.
И невпроворот важных дел".
Я несколько был пристыжен
И целый день размышлял
О бытии, о смерти,
Об ученье Сократа,
О бессмертье души,
О пирамидах и египетских злаках,
О римском форуме и луне,
О мамонтах и Эйфелевой башне...
Но ни к чему не пришел.
Когда я вернулся назавтра
На то же самое место,
Я увидел над прудом,
Покрытым зеленой овчинкою ряски,
Философа с просветленным лицом,
Который блаженно
Прутиком, мною оставленным,
Сгребал зеленую ряску
И отгонял ко стоку.
Вокруг негромко шумели деревья,
В листве распевали птицы.
сб. "Лозина" (1954)
Бремя
перевод: А.Гелескул
Была у меня плетенка,
Наверно, для яблок —
Чтоб заготовить их на зиму —
Или, возможно, для хлеба.
Ночью кто-то вложил туда камни,
Тяжелые, твердые камни,
Ни на что не пригодные,
Кроме как гнуть мою спину.
И взвалил я корзину
И понес эти камни,
И нести мне теперь эти камни
До могилы.
И даже туда.
сб. "Лозина" (1954)
Фундаменты
перевод: Б.Слуцкий
Я строил на песке —
И развалилось.
Я строил на скале —
И развалилось.
Теперь начну строить
На дыме.
сб. "Лозина" (1954)
Воскресенье
перевод: А.Гелескул
Не пойду этой тропкой,
Заваленной палыми листьями,
Где с каждым шагом
Всё глубже, всё пасмурней осень.
Сяду там — у ручья,
Где еще до сих пор зеленеет,
И среди простодушных,
Среди голубых незабудок,
Память ищет губами
Твое отзвучавшее
Имя.
сб. "Лозина" (1954)
Спокойную совесть...
перевод: Б.Слуцкий
Спокойную совесть, чистые руки
Я сохраняю в будни и в праздник.
— Всегда? И даже когда в округе
Засилье кривды, наветов грязных?
— Когда затянет чистое небо
Чредою туч фальшивой, ложной —
Пою со злости, смеюсь во гневе.
Как это просто. Как это сложно.
сб. "Лозина" (1954)
Толстой
перевод: Н.Астафьева
Толстой бежал от печали.
Всё имел он — стало быть, ничего.
Счастливый, бреду под палящим солнцем,
Владелец собственной тени.
сб. "Девять Муз" (1958)
Пробуждение
перевод: В.Британишский
Светает,
Но я ничего не вижу.
Я еще не совсем проснулся,
А кругом беспорядок.
Что-то надо собрать,
Что-то надо связать,
Что-то надо решить.
Ничего не знаю.
Никак не найду ботинок.
Никак не найду себя.
Голова болит.
сб. "Девять Муз" (1958)
Раскопки
перевод: Б.Слуцкий
Копаем землю в погоне
За ценными черепками
Разбитых горшков и кувшинов,
Вылепленных народами,
Забытыми три тыщи лет назад.
Они глубоко в земле
Под тяжестью древних градов,
Разрушенных соседями,
Что строили новые грады,
Снова лепили посуду,
Чтобы новые соседи
Превратили ее в черепки.
Водородные бомбы,
Пекитесь о нашей памяти,
Чтоб ценными черепками
И мы дошли до потомства.
сб. "Девять Муз" (1958)
Весна
перевод: В.Британишский
Я сижу в саду.
Всё старо как мир.
Солнце, деревья, цветы.
Только я молодой,
Будто собственный внук,
Много-много внуков,
Потому что их целые толпы.
Они надо мной смеются.
Я тоже.
сб. "Девять Муз" (1958)
Леопольд Стафф. Стихи (Москва, "Художественная литература", 1973)
скан и двойная вычитка всех стихов на этой странице: fir-vst (2010)
Leopold Staff (14.11.1878 - 31.05.1957)
Выдающийся польский поэт XX века, "Нестор польской поэзии". Более полустолетия поэтической деятельности, 17 книг лирических стихов. Сравнение с Нестором лежит на поверхности — нужно только вспомнить начало "Илиады", первую песнь, где говорится о старце, всегда вещавшем "разумно" и "сладкоречиво":...Два поколенья уже современных ему человеков Сверстник Блока, Брюсова, Белого, он пережил их всех на двадцать-тридцать лет. Польские поэты его поколения тоже ушли задолго до него: Б.Лесьмян — на двадцать, Т.Мицинский — на сорок лет раньше.
Скрылись, которые некогда с ним возрастали и жили...
...над третьим уж племенем царствовал старец.
Стафф пережил две мировые войны. Соответственно дважды — в 1915 г. во Львове и в 1944 г. в Варшаве — сгорел его дом, то есть его библиотека, его архив, его рукописи. Погибли две его драмы, часть его лирики, больше тысячи писем к нему, в том числе письма С.Выспянского, С.Жеромского, Я.Каспровича.
"Тень его осеняла всех дебютантов, но тень почти прозрачная, не закрывающая горизонтов, не загораживающая дороги. Стафф был как воздух поэзии, и даже те, кто открещивался от него, чувствовали на себе его внимательный и дружеский взгляд... мы всегда ощущали его присутствие..." (М. Я с т р у н)
...Книга "Девять Муз", подготовленная Стаффом, вышла уже посмертно в 1958 г. Удивляла предельная простота последних стихотворений Стаффа, почти лишенных всяких признаков так называемой "поэзии". Еще в 1952 г., в письме к Ю.Тувиму, он шутил, что не пишет теперь никакой "поэзии", никаких "стихов", только "стишки".
(использ. статья В.Британишского)
вернуться к списку
Обратная связь: fir-vst