- Сэр!

    Маэстро продолжал играть, не поднимая глаз от клавиш.

    - Да, Ролло?

    - Сэр, я хотел бы, чтобы вы объяснили мне устройство этого аппарата.

    Маэстро перестал играть, теперь он отдыхал, откинув на спинку стула худое тело. Его длинные гибкие пальцы свободно лежали на клавиатуре.

    - Аппарат? - Он повернулся и посмотрел на робота с улыбкой. - Ты имеешь в виду рояль, Ролло?

    - Машину, которая издает различные звуки. Я хотел бы получить о ней кое-какую информацию. Как она действует? Каково ее назначение? Эти данные отсутствуют в моей оперативной памяти.

    Маэстро зажег сигарету. Он предпочитал делать это сам. Одним из его первых приказов Ролло, когда робота доставили ему на дом два дня назад, было игнорировать заложенные в него по этому поводу инструкции.

    - Я бы не называл рояль машиной, Ролло, - улыбнулся он, - хотя в чисто техническом смысле ты прав. Это действительно машина, предназначенная для воспроизведения звуков различной тональности и высоты, как одиночных, так и сгруппированных.

    - Я уже усвоил это путем визуального наблюдения, - заметил Ролло своим медным баритоном, который более не вызывал легкой дрожи в спине Маэстро. - Проволоки различной толщины и степени натяжения подвергаются ударам обернутых в войлок молоточков, которые приводятся в движение при помощи ручного управления рычагами, расположенными на горизонтальной панели.

    - Весьма хладнокровное описание одного из самых благородных творений человеческого гения, - сухо заметил Маэстро. - Ты превратил Моцарта и Шопена в лабораторных техников.

    - Моцарт? Шопен? - Дюралевый шар, служивший Ролло головой, сиял ровным светом и был лишен всякого выражения, его безупречно гладкая поверхность нарушалась лишь одной парой оптических линз. - Эти термины не содержатся в моих ячейках памяти.

    - В твоих - конечно, нет, Ролло, - мягко сказал Маэстро. - Моцарт и Шопен - не для вакуумных трубок, предохранителей и медных проводов. Они - для плоти и крови и человеческих слез.

    - Я не понимаю, - загудел Ролло.

    - Ладно, я объясню, - сказал Маэстро, лениво выпуская дым из ноздрей. - Это были два человека, сочинявшие и рисовавшие последовательный ряд нот. Ноты эти означали различные звуки, которые потом издавались при помощи фортепиано или других инструментов - машин для производства звуков определенной длительности и высоты. Иногда эти инструменты, как мы их называем, играют или управляются индивидуально, иногда группируются в так называемые оркестры, и в этом случае звуки слышатся одновременно - получается гармония. Иными словами, звуки находятся по отношению друг к другу в упорядоченной математической зависимости, в результате чего… - Маэстро вскинул руки вверх. - Бог мой! - воскликнул он со сдавленным смешком. - Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется читать такую сложную и совершенно бессмысленную лекцию, чтобы объяснить роботу, что такое музыка!

    - Музыка?

    - Да, Ролло. Звуки, которые производит эта машина и многие другие из этой же категории, называются музыкой.

    - А какова цель музыки, сэр?

    - Цель? - Маэстро раздавил сигарету в пепельнице, а затем повернулся к роялю и несколько раз согнул и разжал пальцы. - Слушай, Ролло.

    Тонкие пальцы плавно скользнули по клавиатуре и начали ткать начальные узоры "Лунного света", нежные и хрупкие, как паутинка. Ролло стоял неподвижно; флуоресцирующий свет лампы над пюпитром рояля отбрасывал голубоватое бриллиантовое сияние на башенную громаду робота, отражаясь в его мерцающих янтарных линзах.

    Маэстро снял пальцы с клавиш, и тонкое, неуловимое кружево мелодии медленно и неохотно растаяло в тишине.

    - Клод Дебюсси, - сказал Маэстро. - Один из "механиков" давно прошедших времен. Он изобразил эту последовательность тонов много лет назад. Они тебе понравились?

    Ролло ответил не сразу.

    - Звуки хорошо организованы, - наконец промолвил он. - Они не раздражали мой слуховой аппарат, как некоторые другие.

    Маэстро рассмеялся.

    - Ролло, ты даже сам не представляешь, какой ты великолепный критик!

    - Эта музыка, - загудел Ролло, - имеет целью доставлять людям удовольствие?

    - Именно так, - ответил Маэстро. - "Звуки, хорошо организованные, которые не раздражают слуховой аппарат, как некоторые другие". Бесподобно! Эти слова достойны быть высечены на мраморе над входом в Нью Карнеги-холл.

    - Я не понимаю. Почему мое определение…

    Маэстро махнул рукой:

    - Не важно, Ролло. Не обращай внимания.

    - Сэр!

    - Да, Ролло?

    - Эти листы бумаги, которые вы иногда кладете перед собой на рояль. Это что - планы, чертежи, указывающие, какие именно звуки и в каком порядке следует издавать на фортепиано?

    - Совершенно верно. Каждый звук мы называем нотой, а комбинации нот - аккордом.

    - Значит, каждая черточка означает звук, который нужно воспроизвести?

    - Ты как нельзя более прав, мое дорогое металлическое создание.

    Ролло стоял неподвижно, переваривая сказанное. Маэстро почти физически ощущал движение колесиков внутри герметического шара.

    - Сэр, я тщательно исследовал свои блоки памяти и не обнаружил там никаких специальных или хотя бы приблизительных инструкций по этому поводу. Я хотел бы научиться производить эти ноты на фортепиано. Я прошу вас ввести в ячейки моей оперативной памяти принципы зависимости между этими черточками и рычагами ее панели.

    Маэстро взглянул на Ролло с любопытством. Лицо его медленно расплылось в улыбке.

    - Браво! - воскликнул он. - Сколько лет ученики прилежно зубрили эту науку, ломали себе пальцы, пытаясь открыть замки высокого искусства! Но теперь у меня такое чувство, что ты, Ролло, станешь самым блистательным студентом. Облечь Музу в металл, втиснуть ее в машину… Я охотно принимаю вызов! - Он встал, дотронулся до руки Ролло, ощутив под холодным металлом скрытую мощь. - Садись, мой Персональный Робот системы Роллейндекс, модель М-3. Мы заставим Бетховена перевернуться в гробу или же откроем новую эру в истории музыки!

    Через час с небольшим Маэстро зевнул и посмотрел на часы.

    - Уже поздно, - сказал он. - Мои стариковские глаза не столь неутомимы, как твои, друг мой. - Он тронул Ролло за плечо. - Теперь в твоих блоках памяти заложены полные, фундаментальные знания музыкальной грамоты. Это был неплохой ночной урок, особенно если вспомнить, сколько времени потратил я сам, чтобы овладеть всей этой суммой информации. Завтра мы попытаемся приспособить твои внушающие страх пальчики для работы на клавишах.

    Он потянулся.

    - Я пошел спать. Не забудь погасить свет и запереть дверь.

    Ролло поднялся со стула.

    - Да, сэр, - прогудел он. - У меня к вам еще просьба.

    - Что я могу сделать для своего блистательного ученика?

    - Можно мне сегодня ночью попробовать произвести звуки на фортепиано? Я буду вести себя тихо, чтобы не беспокоить вас.

    - Сегодня ночью? Да ты сошел… - Маэстро улыбнулся. - О, прости меня, Ролло. Не так просто привыкнуть к мысли, что ты не нуждаешься во сне. - Он в нерешительности почесал подбородок. - Ну хорошо. Я думаю, настоящий педагог не должен отбивать у нетерпеливого ученика охоту к приобретению знаний. Но, пожалуйста, Ролло, будь осторожен.

    Он погладил полированное красное дерево.

    - Мы с этим инструментом дружим уже много лет. И я бы очень не хотел, чтобы ты выбил ему зубы своими пальцами, больше похожими на кузнечные молоты. Легче, друг мой, как можно легче!

    - Да, сэр.

    Маэстро лег спать с легкой улыбкой на губах, смутно представляя себе робкие, неуверенные звуки, которые родятся в результате попыток Ролло.

    Затем он окунулся в густой серый туман, в тот призрачный мир полудремы, где реальность похожа на сон, а грезы - реальны. Словно невесомые облака, сотканные из звуков, кружились и текли в его сознании, покачивая на мягких волнах… Что это было? Туман рассеялся, и теперь он купался в алом бархатистом сиянии, музыка заполнила всё его существо, он растворялся в ней без остатка…

    Он улыбался. О мои воспоминания! Благодарю тебя, благодарю…

    Внезапно он вскочил, откинул одеяло и присел на край кровати, прислушиваясь. Потом ощупью нашел в темноте одежду, всунул худые ноги в шлепанцы и, не в силах подавить непроизвольную дрожь, тайком подкрался к двери своего кабинета. Он замер у двери в ночном одеянии, тонкий и хрупкий.

    Свет, горевший над пюпитром одиноким оазисом в темной комнате, отбрасывал жутковатые тени. Ролло высился над клавиатурой, чопорный, негнущийся, ничем не похожий на человека. Его зрительные линзы были направлены куда-то в пространство, поверх теней. Массивные ноги нажимали на педали, пальцы метались по клавиатуре, мерцая в свете лампы, - они словно жили сами по себе, независимо от машинного совершенства его тела.

    Пюпитр был пуст. На стуле лежали закрытые ноты бетховенской "Аппассионаты". Раньше они были - Маэстро помнил точно - в стопке нот на рояле.

    Но Ролло играл ее! Он создавал ее заново, вдыхал в нее жизнь, закалял в горниле серебристого пламени. Время потеряло смысл, оно остановило свой бег, замерев высоко над землей, в поднебесье.

    Маэстро не замечал, как слезы текут из его глаз, пока Ролло не закончил сонату. Робот повернулся и посмотрел на Маэстро.

    - Вам понравились эти звуки? - прогудел он.

    Губы Маэстро дрогнули.

    - Да, Ролло, - вымолвил он наконец. - Они мне понравились.

    Он почувствовал комок в горле.

    Маэстро поднял ноты дрожащими пальцами.

    - Это… - пробормотал он. - Уже?..

    - Я добавил их к своим хранилищам знаний, - ответил Ролло. - Я применил к этим чертежам принципы, которым вы меня обучили. Это было не очень трудно.

    Маэстро проглотил комок в горле, прежде чем заговорил.

    - Это было не очень трудно… - тихо повторил он.

    Старый музыкант медленно опустился на скамейку рядом с Ролло, молча глядя на него, словно видел впервые.

    Ролло поднялся. Маэстро положил пальцы на клавиши, казавшиеся ему теперь непривычными и чужими.

    - Музыка! - Он вздохнул. - Я всегда слышал ее именно такой в глубине души своей души! И я знаю - Бетховен тоже!

    Он посмотрел вверх на робота с растущим возбуждением.

    - Ролло, - сказал он, стараясь говорить спокойно. - Нам надо будет завтра немного повозиться с твоими блоками памяти.

    В эту ночь он не сомкнул больше глаз.

    На следующее утро он вошел в кабинет быстрыми энергичными шагами. Ролло чистил ковер пылесосом. Маэстро предпочитал ковры новым непылящимся пластикам, которые, по его мнению, оскверняют ноги. В пустыне современной антисептической действительности дом Маэстро был, в сущности, оазисом анахронизмов.

    - Итак, ты готов работать, Ролло? - спросил он. - Нам с тобой предстоит масса дел. У меня в отношении тебя грандиозные планы!

    Ролло не отвечал.

    - Я попросил их всех прийти сюда сегодня днем, - продолжал Маэстро. - Дирижеров, пианистов-концертантов, композиторов, импресарио. Все столпы музыки. Пусть они только услышат твою игру!

    Ролло выключил пылесос и стоял молча.

    - Ты будешь играть им здесь же, сегодня. - Маэстро говорил возбужденно, не переводя дыхания. - Я думаю, снова "Аппассионату". Да, именно ее. Я хочу видеть их лица! Затем мы устроим сольное выступление, чтобы представить тебя публике и критикам, а потом ты исполнишь фортепианный концерт с одним из крупнейших оркестров. Мы организуем трансляцию концерта по телевидению на весь мир! Ты только подумай об этом, Ролло, только подумай! Величайший пианист-виртуоз всех времен - робот! Это столь же фантастично, сколь и великолепно. Я чувствую себя первооткрывателем новых миров!

    Он ходил по комнате как в лихорадке.

    - Затем мы запишем тебя на пластинки, разумеется. Весь мой репертуар, Ролло, и еще сверх того. Много сверх того!

    - Сэр?

    Лицо Маэстро сияло, когда он смотрел на робота.

    - Да, Ролло?

    - Вложенные в меня инструкции дают мне право пресекать любые действия, которые я расцениваю как вредные для моего хозяина. - Робот тщательно подбирал слова. - Сегодня ночью вы плакали. Это один из признаков, которые я, согласно инструкции, должен учитывать, принимая решения.

    Маэстро схватил Ролло за его массивную, превосходно отлитую руку.

    - Ролло, ты не понимаешь! То была минутная слабость. Пустяк, глупость!

    - Прошу прощения, сэр, но я вынужден отказаться. Я больше не смогу подойти к роялю.

    Маэстро уставился на робота, не в силах поверить.

    - Ролло, это невозможно! Мир должен услышать тебя!

    - Нет, сэр.

    Янтарные линзы робота, казалось, излучали мягкий свет.

    - Рояль - не машина, - загудел он своим мощным нечеловеческим голосом. - Но для меня он - машина. Я могу превращать ноты в звуки в одно мгновение. За какую-то долю секунды я могу постичь весь замысел композитора. Для меня это очень просто…

    Ролло величественно возвышался над печально поникшим Маэстро.

    - Но я также в состоянии понять, - монотонно гудел он, - что это… музыка не для роботов. Она - для людей. Для меня музыка действительно очень проста. Но… она не была задумана простой!

    Перевод: В.Волин