1. Новый друг
Сразу же по возвращении из Большого Европейского тура, где они дали несколько представлений перед КОРОНОВАННЫМИ ОСОБАМИ, срывая овации и похвалы своей великолепной игрой - равно блистательные как в КОМЕДИЯХ, так и в ТРАГЕДИЯХ, - "Лицедеи со Стрэнда" доводят до вашего сведения, что в апреле они выступают в театре "Ройял" на Друри-лейн с УНИКАЛЬНОЙ ПРОГРАММОЙ, в рамках которой будут представлены три одноактные пьесы: "Мой близнец - братец Том", "Маленькая продавщица фиалок" и "Так приходят Великие Древние" (последняя пьеса представляет собой историческую эпопею, поистине поражающую воображение своим неземным великолепием). Приобретайте билеты в кассах театра.
Всё дело в необъятности, я полагаю. В громадности того, что внизу. Во тьме снов.Но я витаю в облаках. Простите. Я ведь не настоящий писатель.Мне было необходимо найти жилье, Так мы и познакомились. Я искал человека, с кем можно было бы снять комнаты вскладчину. Нас представил друг другу наш общий знакомый. Дело было в химической лаборатории Сен-Барта.- Предполагаю, вы были в Афганистане, - это первое, что он сказал.Я в изумлении открыл рот, и глаза у меня полезли на лоб.- Потрясающе, - проговорил я,- Отнюдь, - ответил незнакомец в белом халате. - По тому, как вы держите руку, я понял, что вы были ранены, причем специфическим образом. Вы сильно загорели. К тому же у вас военная выправка, а в Империи осталось не так много мест, где военный человек может загореть и, учитывая специфику ранения в плечо и традиции афганских дикарей, быть подвергнутым пыткам.Конечно, в таком изложении всё кажется простым до абсурда. С другой стороны, так оно и было. Я загорел до черноты. И действительно, как он и сказал, меня пытали.Боги и люди Афганистана были настоящими дикарями и не хотели, чтобы ими правили из Уайтхолла, или из Берлина, или даже из Москвы, они не были готовы внимать гласу разума. Меня послали в эти холмы вместе с Н-ским полком. Пока бои шли в холмах и в горах, наши силы были равны. Но как только боевые действия переместились в пещеры, во тьму, мы поняли, что оказались на чужой территории и столкнулись с тем, что лежало за пределами нашего понимания.Я никогда не забуду зеркальную поверхность подземного озера, как не забуду и то, что поднялось из его глубин: мигающие глаза той твари и шепчущие, поющие голоса, которые сопровождали это существо, пока оно поднималось к поверхности - голоса вились вокруг него, подобно пчелам, огромным, как весь этот мир.То, что я выжил, было поистине чудом, но я выжил и вернулся в Англию, и нервы мои были разодраны в клочья. Место, где меня коснулся похожий на пиявку рот, навсегда обзавелось татуировкой, туманно-белой, въевшейся в кожу плеча, с того времени - парализованного. Когда-то я был богачом. Теперь у меня не осталось практически ничего, кроме страха перед миром-под-этим-миром, страха, близкого к панике, такого страха, когда тебе проще потратить шесть пенсов из своей армейской пенсии на такси, чем пенни - на поездку в подземке.Однако туманы и сумрак Лондона успокоили меня, приняли обратно. Я потерял предыдущее жилье, потому что кричал по ночам. Когда-то я был в Афганистане, теперь меня там не было.- Я кричу по ночам, - сказал я ему.- Мне говорили, что я храплю, - ответил он. - А еще у меня нет четкого распорядка дня, и я часто использую каминную доску для учебной стрельбы. Мне понадобится гостиная, чтобы принимать клиентов. Я эгоистичен, неразговорчив и замкнут, и на меня легко нагнать скуку. Будет ли это проблемой?Я улыбнулся, покачал головой и протянул руку. Мы обменялись рукопожатием.Комнаты на Бейкер-стрит, которые он подобрал для нас, более чем подходили для двух холостяков. Я запомнил, что говорил мой друг о своей страсти к уединению, и не стал спрашивать, чем он зарабатывает на жизнь. Однако мое любопытство было растревожено. Посетители приходили в любое время дня и ночи. При их появлении я покидал гостиную и отправлялся к себе в спальню, размышляя, что общего может быть у этих людей с моим другом: бледная женщина с белым, как кость, глазом, маленький человечек, похожий на коммивояжера, тучный денди в бархатном сюртуке, все остальные. Некоторые приходили часто, прочие же появлялись лишь однажды, говорили с ним и уходили - с видом встревоженным или, напротив, удовлетворенным.Он был для меня загадкой.Однажды утром, когда мы вместе наслаждались великолепным завтраком, приготовленным нашей хозяйкой, мой друг позвонил в звонок, вызывая эту добрую леди.- Примерно через четыре минуты к нам присоединится еще один джентльмен, - сказал он. - Подайте для него прибор.- Хорошо, - сказала она. - Поджарю еще сосисок.Мой друг продолжил внимательно изучать утреннюю газету. Я со всевозрастающим нетерпением ожидал объяснений. Наконец я не выдержал:- Не понимаю, откуда вы знаете, что через четыре минуты у нас будет гость? Не было ни телеграммы, ни какого-то другого уведомления.Он еле заметно улыбнулся.- Вы слышали, как пару минут назад к нашему дому подъехал кеб? Он притормозил, когда проезжал мимо подъезда - очевидно, кучер узнал нашу дверь, затем экипаж вновь набрал скорость и проехал мимо, на Мэрилбоун-роад. На этой улице множество экипажей и кебов высаживают пассажиров у вокзала и Музея восковых фигур. Идеальное место для человека, который не хочет, чтобы его заметили. Оттуда до нашего дома - ровно четыре минуты пешком…Он взглянул на свои карманные часы, и в этот момент я услышал шаги на лестнице.- Входите, Лестрейд, - сказал мой друг. - Дверь открыта, а ваши сосиски вот-вот поджарятся.Человек, который, очевидно, и был Лестрейдом, открыл дверь и аккуратно притворил ее за собой.- Не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством, - сказал он с порога. - Но, сказать по правде, утром сегодня мне так и не выдалась возможность позавтракать. И я, безусловно, смогу отдать должное этим сосискам. - Это был тот самый маленький человечек, которого я уже несколько раз видел у нас, человечек с манерами коммивояжера, продающего резиновые безделушки или патентованную панацею.Мой друг дождался, пока наша хозяйка не выйдет из комнаты, и только потом обратился к гостю:- Как я понимаю, это дело государственной важности.- Вот это да! - воскликнул Лестрейд и побледнел. - Но ведь слухи еще не могли просочиться… Скажите, что нет. - Он начал накладывать себе в тарелку соусы, филе сельди, рыбу с рисом и тосты, но руки у него заметно тряслись.- Разумеется, нет, - успокоил его мой друг. - Я узнал скрип колес вашего экипажа, хотя по прошествии времени вибрирующая нота "соль", стала заглушать высокую "до". А если инспектор Лестрейд не хочет, чтобы его видели, когда он едет к единственному во всем Лондоне сыщику-консультанту, и тем не менее все равно едет к нему, сразу становится ясно, что это не обычное рутинное дело. Следовательно, оно касается сильных мира сего, из чего, в свою очередь, следует, что данное дело является делом государственной важности.Лестрейд вытер желток с подбородка салфеткой. Я смотрел на него во все глаза. Он был совсем не похож на полицейского инспектора в моем представлении, но, с другой стороны, и мой друг был совсем не похож на сыщика-консультанта - что бы это ни значило.- Возможно, нам стоило бы обсудить это дело наедине, - сказал Лестрейд, взглянув на меня.Мой друг хитро улыбнулся и наклонил голову, как делал всегда, когда наслаждался шуткой, непонятной никому, кроме него самого.- Глупости, - фыркнул он. - Одна голова хорошо, а две - лучше. То, что можно сказать мне, можно сказать и моему другу.- Если мне надо уйти… - резко сказал я, но он знаком заставил меня замолчать.Лестрейд пожал плечами.- Мне все равно. - Он на мгновение замешкался. - Если вы раскроете это дело, я сохраню работу. Используйте свои методы, это всё, что я могу сказать. Вряд ли от этого станет хуже.- Если изучение истории нас чему и научило, так это тому, что как бы нам ни казалось, что хуже уже не бывает, потом может выясниться, что бывает, - заметил мой друг. - Когда мы едем в Шордич?Лестрейд уронил вилку.- Это уже слишком! - воскликнул он. - Вы насмехаетесь надо мной, а сами всё знаете об этом деле! Как вам не стыдно…- Об этом деле я не знаю ровным счетом ничего. Когда инспектор полиции входит в мой дом со свежими пятнами грязи специфического горчично-желтого цвета на ботинках и брюках, мне вполне можно простить догадку, что до того, как приехать сюда, он проходил по району раскопок на Хоббс-лейн в Шордиче. Это единственное место в Лондоне, где встречается глина такого цвета.Инспектор Лестрейд был ошарашен.- Да, если взглянуть под таким углом, - сказал он, - это кажется очевидным.Мой друг отодвинул от себя тарелку.- Разумеется, - сказал он слегка раздраженно.Мы поехали в Ист-Энд в кебе. Инспектор Лестрейд вернулся на Мэрилбоун-роад за своим экипажем, так что мы с моим другом остались вдвоем.- Так вы и правда сыщик-консультант? - спросил я.- Единственный в Лондоне, а может быть, и во всем мире, - сказал мой друг. - Я не берусь за дела. Я консультирую. Люди приходят ко мне и рассказывают о своих неразрешимых проблемах, а я время от времени их решаю.- Значит, все эти люди, которые ходят к вам…- По большей части полицейские служащие или частные детективы…Утро выдалось погожим и ясным, но мы проезжали окраины трущоб Ceнт-Джайлза, этого прибежища воров и головорезов, которое портит лик Лондона, как рак кожи портит личико хорошенькой цветочницы, и свет, проникающий в кеб, был тусклым и каким-то зловеще мрачным.- Вы уверены, что мне стоило ехать с вами?Мой друг пристально посмотрел на меня.- У меня предчувствие, - сказал он. - Предчувствие, что нам предназначено быть вместе. Что когда-то в прошлом или, может, в будущем мы сражались спина к спине, и это была славная битва. Не знаю… Я - человек сугубо рациональный, но я знаю цену хорошему компаньону, и с того мгновения, как вас увидел, я сразу понял, что могу доверять вам так же, как себе самому. И да, я считаю, что вам стоило поехать со мной.Я покраснел и, возможно, выдавил пару ничего не значащих слов. В первый раз после возвращения из Афганистана я почувствовал, что в этом мире я что-то значу.
2. Комната
"Жизненная сила" Виктора! Электрический ток! Вашим членам не хватает энергии? Вы с тоской вспоминаете дни юности? Радости плоти забыты? "Жизненная сила" Виктора вернет жизнь тому, в чем ее давно нет: даже старый боевой конь сможет снова стать пламенным жеребцом! Верните себе настоящую жизнь: древний фамильный рецепт плюс последние научные разработки. Для получения документации, подтверждающей эффективность "Жизненной силы" Виктора, пишите в компанию "V. von F.", 16 Чип-стрит, Лондон.
Дешевые меблированные комнаты в Шордиче. У парадной двери стоял полицейский, Лестрейд поздоровался с ним, назвав по имени, и распорядился впустить нас. Я уже приготовился войти, но мой друг задержался на крыльце и достал из кармана пальто увеличительное стекло. Он изучил грязь на кованой железной скребнице, поковыряв ее указательным пальцем. Внутрь мы вошли только после того, как он дал понять, что остался доволен результатом осмотра.Мы поднялись по лестнице на самый верх. Комнату, где было совершено преступление, мы вычислили сразу: ее охраняли два дородных констебля.Лестрейд кивнул полицейским, и они отошли в сторону.Мы вошли внутрь.Я, повторюсь, не писатель по профессии, и мне сложно решиться на описание этого места, ведь я знаю, что мои слова все равно передадут всё неправильно. И тем не менее я начал это повествование, и, боюсь, мне придется его продолжить. Убийство было совершено в самой комнатке. Тело, точнее то, что от него осталось, всё еще лежало там, на полу. Я увидел его, но поначалу вроде как и не заметил. Сперва я заметил лишь то, что вытекло из горла и из груди жертвы: цвет этой жидкости варьировался от зеленовато-желтого до ярко-зеленого. Жидкость пропитала потертый ковер и забрызгала обои. На мгновение я представил себе, что это работа какого-то дьявольского художника, который решил написать этюд в изумрудных тонах.И только потом, по моим ощущениям - спустя целую вечность, я обратил внимание на тело, распотрошенное как кроличья тушка на колоде мясника, и попытался осознать, что я вижу. Я снял шляпу, мой друг сделал то же самое.Он встал на колени и осмотрел тело, внимательно изучая раны. Потом достал увеличительное стекло и подошел к стене, чтобы как следует разглядеть капли разбрызганного засыхающего ихора.- Мы уже всё осмотрели, - заметил инспектор Лестрейд.- Правда? - не без иронии отозвался мой друг. - И к каким вы пришли заключениям? Мне кажется, это какое-то слово.Лестрейд подошел к тому месту, где стоял мой друг, и задумчиво поднял взгляд. Там действительно было написано слово - зеленой кровью на выцветших желтых обоях - прямо над головой Лестрейда.- R-A-C-H-E?.. - задумчиво произнес Лестрейд, прочитав слово по буквам. - По-моему, вполне очевидно, что он хотел написать имя Рэйчел, но ему помешали. Значит, надо искать женщину…Мой друг не сказал ни слова. Он вернулся обратно к телу и осмотрел руки жертвы, сначала одну, потом - другую. Ихора на пальцах не было.- По-моему, вполне очевидно, что это было написано не его королевским высочеством…- Какого дьявола вы решили…- Дорогой Лестрейд. Допустите хотя бы на миг, что у меня все-таки есть мозги. Труп явно принадлежит не человеческому существу. Цвет крови, число конечностей, глаза, расположение лица, - всё выдает королевскую кровь. Не могу сказать точно, какая именно это династия, но рискну предположить, что это наследник… нет, второй сын в королевской семье одного из немецких княжеств.- Поразительно! - Лестрейд умолк в нерешительности, но всё же продолжил: - Это принц Франц Драго из Богемии. Он прибыл в Альбион в качестве гостя ее величества королевы Виктории. Решил отдохнуть и сменить обстановку…- Театры, шлюхи, игорные дома…- Если вам будет угодно. - Лестрейд явно смутился. - В любом случае вы нам дали хорошую зацепку, надо искать эту женщину, Рэйчел. Не сомневаюсь, с этим мы справимся сами.- Безусловно, - сказал мой друг.Он продолжил осмотр комнаты, отпустив несколько ядовитых замечаний по поводу неквалифицированных полицейских, которые затаптывают следы и передвигают предметы, каковые могли бы оказаться весьма полезными для вдумчивого, наблюдательного человека, пытающегося реконструировать события прошлой ночи.Его особенно заинтересовала небольшая кучка грязи, обнаруженная за дверью.Возле камина он также нашел следы грязи и еще, кажется, пепла.- Вы видели это? - спросил он Лестрейда.- В полиции ее королевского величества, - важно ответил Лестрейд, - как-то не принято впадать в ажитацию, находя пепел в камине. Ибо ему и пристало там быть. - Он захихикал над собственной шуткой.Мой друг присел на корточки, взял щепотку пепла, растер ее между пальцами и понюхал остатки. Потом собрал весь оставшийся пепел, рассыпанный возле камина, ссыпал его в стеклянную пробирку, тщательно закупорил и убрал во внутренний карман пальто.- А что с телом? - спросил он, поднимаясь.- Из дворца пришлют людей, - сказал Лестрейд.Мой друг кивнул мне, и мы вместе пошли к выходу.В дверях он помедлил:- Инспектор, поиски таинственной Рэйчел вряд ли помогут раскрыть это дело. Помимо всего прочего "Rache", - немецкое слово. Оно означает месть. Проверьте в словаре. Есть и другие значения.Мы спустились по лестнице и вышли на улицу.- Как я понимаю, до сегодняшнего утра вы ни разу не видели королевских особ? - спросил он. Я покачал головой, - Да уж, это поистине тяжкое испытание для неподготовленного человека. Друг мой, да вы весь дрожите!- Прошу прощения. Через мгновение я буду в порядке.- Быть может, прогулка пойдет вам на пользу, - сказал он, и я согласился. Мне надо было хоть чем-то заняться. Я был уверен, что если сейчас остановлюсь и задумаюсь, то закричу.- Что ж, тогда нам туда. - Мой друг указал на темную башню дворца.И мы пошли.- То есть сегодня вам в первый раз в жизни довелось воочию увидеть особу королевской крови, - сказал мой друг.- Да, - выдохнул я.- Что ж, пожалуй, у нас есть все основания предположить, что первая встреча не станет последней, - сказал он. - И в следующий раз это будет не труп. Причем это случится достаточно скоро.- А что дает основания предположить?..Вместо ответа он указал взглядом на черный экипаж, остановившийся впереди, примерно в пятидесяти ярдах. Человек в черном котелке и шинели молча открыл дверь кареты, на которой был нарисован золоченый герб, знакомый у нас в Альбионе каждому ребенку. Человек в черном явно кого-то ждал, судя по всему - нас.- Есть приглашения, от которых не отказываются, - сказал мой друг. Он снял шляпу и кивнул лакею, и мне показалось, что он улыбнулся, когда забирался в карету.По дороге я попытался с ним заговорить, но он покачал головой, приложив палец к губам. Потом он закрыл глаза и, казалось, погрузился в раздумья. Я, в свою очередь, попытался припомнить, что я знаю о немецкой королевской династии, но не сумел вспомнить практически ничего, кроме того, что супруг королевы принц Альберт тоже был немцем.Я сунул руку в карман и вытащил пригоршню монет: коричневых и серебряных, черных и зеленовато-медных. Я смотрел на портрет королевы, отчеканенный на каждой из этих монет, и испытывал одновременно и гордость за свою страну, и пронзительный ужас. Я пытался себя убедить, что когда-то я был солдатом, что мне неведом страх - и я даже помнил то время, когда это еще было правдой. На мгновение я вспомнил, каким был сорвиголовой - и, как мне хотелось бы думать, отличным стрелком, - но моя правая рука дрогнула, и на долю секунды ее словно парализовало. Монетки, звеня, рассыпались, и я не почувствовал ничего, кроме горького сожаления.
3. Дворец
Наконец-то свершилось! Доктор Генри Джекил с гордостью сообщает о начале массового выпуска всемирно известного "Порошка Джекила". Теперь это волшебное средство больше не будет привилегией избранных. Освободите свою внутреннюю сущность! Незаменимый препарат для внутреннего и внешнего очищения! Слишком многие современные люди - как мужчины, так и женщины - страдают от ДУШЕВНОГО ЗАПОРА! Облегчение придет сразу и по разумной цене. Покупайте порошок Джекила"! (с ароматом ванили или ментола)
Супруг королевы принц Альберт был тучным мужчиной с впечатляющими лихо закрученными усами и редеющей шевелюрой. Вне всяких сомнений, он был человеком. Он встретил нас в коридоре, кивнул моему другу и мне, но не спросил наших имен и не предложил руку для рукопожатии.- Королева расстроена. - сказал он. У него был странный акцент. Он произносил "с" как "з". "Раззтроена". - Франц был ее любимцем. У нее много племянников. Но только он мог ее рассмешить. Вы ведь найдете того, кто это сделал?- Сделаю всё от меня зависящее, - сказал мой друг.- Я читал ваши труды, - сказал принц Альберт. - Это я посоветовал им обратиться к вам. Надеюсь, я не ошибся.- Я тоже на это надеюсь, - сказал мой друг.А потом огромные двери открылись, и мы вошли в темноту, в покои королевы.Ее называли Виктория - Победа, - потому что она победила нас в битве семьсот лет назад, ее называли славной, потому что слава ее разнеслась по всему миру, ее называли королевой, потому что человеческий речевой аппарат не приспособлен для произнесения звуков ее настоящего имени. Она была огромной - гораздо больше, чем я мог представить. Она неподвижно сидела в сумраке и смотрела на нас.- Вы должны разскрыть это убийзство, - донеслись слова из темноты.- Да, мэм, - ответил мой друг.Ее щупальце изогнулось и прикоснулось ко мне.- Зсделай шаг вперед.Я честно хотел сделать шаг, но ноги меня не слушались.Мой друг пришел мне на помощь. Он взял меня за локоть и подвел к ее величеству.- Не надо боятзса. Надо быть полеззным. Надо помогать, - вот что она мне сказала. У нее было очень приятное контральто, но мне показалось, что в нем слышался отголосок какого-то странного жужжания. Потом она развернула щупальце и коснулась моего плеча. Было мгновение - всего лишь мгновение, - когда всё мое существо охватила боль. Такой пронзительной, страшной боли я не испытывал никогда в жизни, но уже в следующую секунду эта боль сменилась всепоглощающим спокойствием. Я почувствовал, как мышцы плеча расслабились, и, впервые с тех пор, как я вернулся из Афганистана, боль ушла.Потом к королеве приблизился мой друг. Виктория говорила только с ним, но я все равно слышал ее слова. Быть может, они попадали ко мне в сознание напрямую, минуя слух. Быть может, это и был тот самый Голос королевы, о котором я столько читал в исторических хрониках. Мой друг ответил ей вслух:- Да, мэм. Я уже выяснил, что в ту ночь ваш племянник был не один. Вместе с ним в комнате в Шордиче находились еще два человека. Они пытались скрыть следы, но я сумел их обнаружить. - Он замолчал, слушая королеву, а потом сказал: - Да, я всё понимаю… Полагаю, да… Да.После этого он замолчал и молчал всю дорогу до Бейкер-стрит.На улице было уже темно. Я задумался о том, сколько времени мы провели во дворце.Клочья темного тумана клубились над городом и закрывали небо.Когда мы вернулись на Бейкер-стрит, я сразу пошел к себе в спальню, скинул рубашку и глянул в зеркало. Белесая мертвая кожа у меня на плече стала слегка розоватой. Я очень надеялся, что это не плод моего воспаленного воображения и не отблеск лунного света, проникавшего в комнату через неплотно зашторенное окно.
4. Представление
ЖАЛУЕТЕСЬ НА ПЕЧЕНЬ?! СТРАДАЕТЕ ОТ РАЗЛИТИЯ ЖЕЛЧИ?! НЕВРАСТЕНИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА?! ГНОЙНЫЙ ТОНЗИЛЛИТ?! АРТРИТ?! Вот лишь немногие недуги, от которых вас гарантированно избавит профессиональное КРОВОПУСКАНИЕ. Обращайтесь к нам в фирму. Не доверяйте свое здоровье ЛЮБИТЕЛЯМ! Мы практикуем уже очень давно и зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. В. ЦЕПЕШ - ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ КРОВОПУСКАТЕЛЬ (правильно произносится Цеп-пеш!). Румыния, Париж, Лондон, Уитби. Вы испробовали уже всё, что можно? А теперь ПОПРОБУЙТЕ ЛУЧШЕЕ!
Меня не должен был удивить тот факт, что мой друг - непревзойденный мастер маскировки, однако я все-таки удивился. В следующие десять дней в нашу квартиру на Бейкер-стрит заходили самые разнообразные персонажи: пожилой китаец, молодой франт, рыжеволосая толстуха, чей род занятий не вызывал ни малейших сомнений, и почтенный старик с подагрическими ногами, обмотанными бинтами.Каждый из них проходил в комнату моего друга и буквально через пару секунд - такой скорости позавидовал бы и артист мюзик-холла, выступающий с номером "мгновенное переодевание", - оттуда появлялся он сам.Он не распространялся о том, чем занимается в этих обличьях, предпочитая отдыхать, глядя в одну точку и время от времени делая пометки на любом клочке бумаги, попадавшемся ему под руку - пометки, из которых, сказать по чести, я не мог разобрать ни единого слова. Он был полностью поглощен этим делом. До такой степени, что я даже начал слегка опасаться за его здоровье. А потом, как-то под вечер, он вернулся домой в своем обычном обличье и спросил меня, загадочно улыбаясь, интересуюсь ли я театром. - Как и всякий культурный человек, - ответил я.- Тогда берите свой театральный бинокль, - сказал он. - Мы идем в "Ройял".Я ожидал, что мы идем на оперетту или на что-нибудь в таком роде, но вместо этого оказался, по всей видимости, в худшем из театров на Друри-лейн, хотя и с громким названием "Королевский". Если быть совсем точным, этот вертеп располагался даже не на самой Друри-лейн, а в самом конце Шейфтсбери-авеню, где начинался трущобный район Сент-Джайлза. По совету моего друга я спрятал бумажник подальше и, по его примеру, взял с собой трость с набалдашником потяжелее.Когда мы уселись на свои места (я купил за три пенни большой апельсин у хорошенькой молодой женщины, продававшей их зрителям, и ел его в ожидании спектакля), мой друг тихо сказал:- Вам еще повезло, что я не брал вас с собой в игорные притоны и бордели. Или в психиатрические лечебницы. Как оказалось, принц Франц любил посещать сумасшедшие дома. Но он нигде не бывал больше одного раза. За исключением…Вступил оркестр, поднялся занавес. Мой друг замолчал.Для своего жанра это было достаточно неплохое представление: актеры исполнили три одноактных пьесы. В перерывах пели комические куплеты. Исполнителем главной роли был высокий бледный мужчина с приятным голосом; исполнительницей главной женской роли - весьма элегантная дама, чей сильный голос разносился по всему залу. Комедиант отменно пел свои арии.Первая пьеса была в меру фривольной комедией ошибок: ведущий актер исполнял сразу две роли. Он играл двух близнецов, которые никогда не встречались друг с другом, но, благодаря череде комических случайностей оказались помолвлены с одной и той же юной особой, которая - что особенно забавно - считала, что помолвлена только с одним мужчиной. Двери на сцене открывались и закрывались, и актер менял костюмы и личины.Вторая пьеса представляла собой трогательную историю про девочку-сироту, которая умирала от голода в лютый мороз, продавая фиалки. В конце концов бабушка девочки узнала ее и поклялась, что это то самое дитя, которое бандиты украли у них десять лет назад, но было уже слишком поздно, и замерзший маленький ангел испустил свой последний вздох. Должен признаться, в ходе спектакля я не раз промокал глаза носовым платком.Представление завершилось потрясающей исторической пьесой, действие которой разворачивалось в поселении на берегу океана семьсот лет назад. Вся труппа играла жителей деревни. Однажды все они вышли на берег и увидели странные тени, поднимавшиеся из моря где-то вдалеке. Главный герой радостно объявил остальным, что это Старейшие, Великие Древние, чей приход был предсказан давным-давно. Они возвращаются к нам из Р'льеха, из туманной Каркозы и равнин Ленга, где они спали, или ждали, или проводили свое посмертие. Комедиант возразил, что люди просто едят слишком много пирогов и пьют слишком много хмельного эля - вот им и мерещатся всякие тени. Тучный джентльмен, который играл жреца Римского Бога, утверждал, что тени, встающие из пучины морской, - это демоны и чудовища, которых надлежит уничтожить.В кульминации пьесы главный герой забил жреца насмерть его же распятием и приготовился встречать Их, когда Они придут. Героиня спела арию, привязчивая мелодия которой тут же засела у меня в голове, и мы увидели потрясающее представление, созданное при помощи волшебного фонаря. Тени Старейших медленно пересекали серое небо на заднике сцены: Королева Альбиона, Черный Владыка Египта (его тело было почти человеческим), Древний Козлище, Прародитель Тысячи, Император Китая, Неопровержимый Царь, Тот Кто Правит Новым Миром и Белая Дама Антарктической Твердыни. Каждый раз, когда новая тень пересекала сцену, из уст всех, кто сидел на балконе, вырывался крик "Хаззах!", и вскоре мне стало казаться, что это вибрирует сам воздух. На нарисованном небе взошла луна и достигла своей высшей точки, а потом, силами всемогущего театрального волшебства, превратилась из бледно-желтой, как в старых легендах, в привычно багровую - ту, что сияет над миром сейчас.Актеры поклонились, потом вышли на бис - под смех и приветственные крики публики, - занавес опустился в последний раз, и представление закончилось.- Ну, - обернулся ко мне мой друг, - что скажете?- Отлично, просто отлично, - ответил я, потирая ладони, саднившие от аплодисментов.- Храбрый вы парень, - сказал он с улыбкой. - Давайте пройдем за кулисы.Мы вышли на улицу и, свернув в переулок за театром, подошли к служебному входу, возле которого сидела тощая женщина с жировиком на щеке и деловито вязала на спицах. Мой друг показал ей визитную карточку, и она пропустила нас внутрь. Мы поднялись по лестнице и оказались в маленькой общей гримерке.Перед закопченными зеркалами горели масляные лампы и свечи, актеры - и мужчины, и женщины - снимали грим и костюмы, ничуть не стесняясь друг друга. Я отвел глаза. Мой друг оставался невозмутимым.- Могу ли я поговорить с мистером Верне? - громко спросил он.Молодая женщина, которая играла лучшую подругу главной героини в первой пьесе и нахальную дочь трактирщика - в последней, указала нам в дальний конец комнаты.- Шерри! Шерри Верне! - позвала она.Молодой человек, поднявшийся со своего места в ответ на ее зов, был худощав и хорош собой. Его красота была куда более необычной, чем могло показаться из зала. Он вопросительно взглянул на нас.- Кажется, не имею чести знать…- Меня зовут Генри Кемберли, - сказал мой друг, сильно растягивая слова. - Возможно, вы слышали обо мне.- Должен признаться, не слышал, увы, - сказал Верне.Мой друг вручил актеру визитную карточку.Верне рассмотрел ее с неподдельным интересом.- Театральный агент? Из Нового Света? Боже мой! А это?.. - Он посмотрел на меня.- Это мой друг, мистер Себастьян. Он не нашей профессии.Я пробормотал что-то о том, как мне понравилось представление, и мы обменялись рукопожатием.Мой друг спросил:- Вы бывали в Новом Свете?- Не имел такой чести, - признался Верне, - хотя это моя заветная мечта.- Что ж, дружище, - сказал мой друг, имитируя легкую фамильярность выходца из Нового Света, - возможно, вашей мечте суждено сбыться. Последняя пьеса. В жизни не видел ничего подобного. Это вы написали?- Увы, нет. Не я. Драматург - мой хороший друг. Но я придумал механизм волшебного фонаря для представления теней. Лучше нет ни в одном театре.- А вы не могли бы назвать мне имя этого драматурга? Возможно, мне стоит поговорить с вашим приятелем лично.Верне покачал головой.- Боюсь. Это никак невозможно. Он профессионал и не хочет, чтобы кто-то знал о его причастности к нашей постановке.- Понятно. - Мой друг вытащил из кармана трубку. Сунул ее в рот. А потом рассеянно похлопал себя по карманам. - Прошу прощения, - начал он, - кажется, я забыл свой кисет.- Я курю крепкий черный табак, - сказал актер, - если вас это не смущает…- Ни в коем случае, - искренне заверил его мой друг. - Я и сам курю крепкий табак. - Он набил свою трубку предложенным табаком, и мужчины закурили. Мой друг принялся рассказывать о своем видении пьесы, с которой можно было бы отправиться в большой тур по городам Нового Света, от острова Манхэттен и до самого дальнего южного края континента. Первый акт - это будет та пьеса, которую мы видели сегодня. Дальше можно было бы развернуть драматическое повествование о власти Старейших над людьми и их богами. Или, быть может, о том, что случилось бы с человечеством, если бы за ним не присматривали королевские семьи, о мире варварства и тьмы. - Впрочем, ваш таинственный друг станет автором этой пьесы и сам разберется, что там будет происходить, - сказал в заключение мой друг. - Мы сделаем спектакль по его пьесе. Но я гарантирую вам внимание публики, о котором вы и не мечтали, и значительную часть дохода. Скажем, пятьдесят процентов.- Очень заманчивое предложение, - сказал Верне. - Надеюсь только, что это не станет еще одной иллюзией волшебного фонаря!- Нет, сэр, конечно же, нет, - ответил мой друг, дымя трубкой и смеясь над шуткой Верне. - Приходите ко мне на Бейкер-стрит завтра утром, после завтрака, часов, скажем, в десять, вместе со своим другом. Я подготовлю контракты.После этого актер взобрался с ногами на стул и хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание.- Дамы и господа, я хочу сделать одно объявление! - сказал он, и его звучный голос как будто заполнил всё помещение. - Этот джентльмен - Генри Кемберли, театральный агент, и он предлагает нам переплыть Атлантический океан, дабы добиться богатства и славы.Раздалось несколько радостных возгласов, и актер, игравший комических персонажей, заметил:- Да, это будет приятное разнообразие после селедки и квашеной капусты, - и все рассмеялись.Мы с моим другом вышли из театра на залитые туманом улицы.- Мой дорогой друг, - сказал я. - Что бы вы ни затевали…- Тише. Ни слова больше, - перебил он меня. - В этом городе слишком много ушей.Мы не обмолвились ни единым словом, пока не поймали кеб.Уже сидя в карете, мой друг вытащил изо рта трубку и вытряхнул наполовину выкуренный табак в маленькую жестяную банку, которую плотно закрыл и убрал в карман.- Что ж, - сказал он. - Долговязого мы нашли, а если нет, то тогда я - голландец. Остается надеяться, что жадность и любопытство Хромого доктора приведут его завтра утром к нам в дом.- Хромой доктор?Мой друг фыркнул.- Я его так для себя обозначил. По следам и прочим уликам на месте преступления я понял, что в ту ночь в комнате, помимо жертвы, было еще два человека: высокий мужчина, которого, если я всё понимаю правильно, мы нашли только что, и другой человек, ниже ростом, с хромой ногой, который профессионально выпотрошил принца, что выдает в нем медика.- Доктора?- Именно. Мне неприятно об этом говорить, но мой опыт показывает, что если врач переходит на сторону зла, он становится ужаснее и отвратительней самого мерзкого головореза. Взять хотя бы Хьюстона, который использовал ванну с кислотой, или Кэмбелла, который привез в Илинг прокрустово ложе… - Весь остаток пути он продолжал говорить в том же ключе.Кеб остановился.- С вас шиллинг и десять пенсов, - сказал кебмен. Мой друг бросил ему флорин, кебмен ловко поймал его на лету и отсалютовал, приложив пальцы к своему поношенному цилиндру. - Премного вам благодарен, - сказал он, и кеб скрылся в тумане.Мы пошли к парадной двери. Когда я открыл ее, мой друг сказал:- Странно. Наш кебмен совершенно спокойно проехал мимо вон того человека, на углу.- В конце смены такое бывает, - заметил я.- В самом деле, - сказал мой друг.В ту ночь мне снились тени, огромные тени, затмившие солнце. Я в отчаянии взывал к ним, но они не хотели меня услышать.
5. Кожицa и косточка
Начинайте весну с весенней походки! Ботинки, туфли и броуги от ДЖЕКА. Спасайте свои подметки! Каблуки - наша специальность. Обувь от ДЖЕКА. И не забудьте посетить наш новый магазин готовой одежды и аксессуаров в Ист-Энде: вечерние платья, шляпки, новинки сезона, трости, трости с вкладными шпагами… Магазин ДЖЕКА на ПИКАДИЛЛИ. Всё это - нынешней весной!
Первым появился инспектор Лестрейд.- Вы поставили на улице своих людей? - спросил мой друг.- Конечно, - ответил Лестрейд. - И дал им строгие указания впускать внутрь любого, кто придет, и задерживать всякого, кто попробует выйти.- И у вас есть с собой наручники?Вместо ответа Лестрейд засунул руку в карман и мрачно потряс двумя парами наручников.- А пока мы ждем, сэр, - сказал он, - может быть, вы расскажете мне, чего именно мы ждем?Мой друг вынул из кармана трубку, но не закурил, а просто положил ее на стол. Потом достал жестяную коробку, в которую вчера ссыпал табак, и стеклянный пузырек, куда он собрал пепел, найденный у камина в той комнате в Шордиче.- Вот, - сказал он. - Гвоздь в гроб нашего нового друга, мастера Верне. Если я всё понимаю правильно. - Он помолчал, потом достал карманные часы и осторожно положил их на стол. - У нас есть еще несколько минут. - Он повернулся ко мне: - Что вам известно о восстановителях?- Ровным счетом ничего, - ответил я.Лестрейд кашлянул.- Если вы говорите о том, о чем я думаю, - сказал он, - этот разговор следует немедленно прекратить.- Уже слишком поздно, - сказал мой друг. - Потому что есть те, кто не верит, что пришествие Старейших было благом для человечества, как полагаем все мы. Эти анархисты хотят восстановить старый порядок, когда люди сами вершили свою судьбу.- Я не желаю выслушивать этот опасный бред, - заявил Лестрейд. - Должен сказать…- Должен сказать, - перебил его мой друг, - что не надо быть таким ослом. Потому что именно восстановители убили принца Франца Драго. Они убивают в тщетных попытках заставить наших хозяев оставить нас в покое, "во тьме невежества". Принца убил rache - этим словом раньше называли охотничьих псов, и если бы вы потрудились заглянуть в словарь, инспектор, вы бы наверняка это знали. Также оно означает "месть". Охотник оставил автограф на обоях в комнате, где совершил убийство. Как художник, который подписывает картину. Но принца убил не он…- Хромой доктор! - воскликнул я.- Очень хорошо. В ту ночь в комнате был высокий мужчина - я сумел вычислить его рост, потому что, когда люди пишут на стенах, обычно надписи располагаются на уровне глаз. Он курил трубку - в камине остался пепел и табак - и с легкостью выбил трубку о каминную полку. Человек невысокого роста не смог бы этого сделать. Необычный сорт крепкого табака. Следы в комнате были по большей части затоптаны вашими исполнительными полисменами, но я всё же нашел пару четких следов за дверью и у окна. Кто-то ждал там: человек небольшого роста, который, судя по походке, при ходьбе переносит вес тела на правую ногу. На дорожке рядом с домом я нашел еще несколько четких следов, а на скребнице осталась глина. Всё это дало мне дополнительную информацию: высокий человек сопроводил принца в меблированные комнаты, а потом вышел оттуда. А в комнате их дожидался второй человек, который так мастерски разделал принца…Лестрейд издал недовольный звук, но ничего не сказал.- Я провел не один день, пытаясь отследить передвижения его высочества. Ходил по игорным домам и борделям, обошел все сумасшедшие дома. Я искал человека, который курит трубку, и его друга. Но я не добился успеха, пока не решил просмотреть газеты Богемии в поисках хоть какой-то зацепки, чтобы понять, чем мог заниматься принц, и тогда я узнал, что в прошлом месяце английская театральная труппа была с гастролями в Праге и выступала перед принцем Францем Драго…- Боже милостивый! - воскликнул я. - Значит, Шерри Верне…- Правильно, восстановитель.Я покачал головой, поражаясь интеллекту и проницательной наблюдательности своего друга, и в это мгновение раздался стук в дверь.- А вот и наша добыча! - сказал мой друг. - Будьте осторожны!Лестрейд нервно сглотнул и запустил руку в карман, где у него, без сомнения, лежал пистолет.- Проходите, пожалуйста! - крикнул мой друг.Дверь открылась.Это был не Верне, как и не хромой доктор. Это был арабский мальчик, один из тех уличных мальчишек, которые зарабатывают на жизнь, бегая с поручениями, - "из фирмы "Волка ноги кормят", как говорили во времена моей юности.- Уважаемые господа, - сказал он, - есть ли здесь мистер Генри Кемберли? Один джентльмен поручил мне передать ему записку.- Да, это я, - сказал мой друг. - А что вы можете рассказать мне об этом джентльмене? Скажем, за шесть пенсов?Паренек, которого звали Уиггинсом, прежде чем спрятать монетку в карман, попробовал ее на зуб, а потом сказал нам, что веселый малый, который дал ему записку, был высоким, темноволосым и курил трубку.Эта записка сейчас у меня, и я беру на себя смелость привести ее тут целиком."Уважаемый сэр!Не стану обращаться к вам, как к Генри Кемберли, потому что это не ваше имя. Меня удивило, что вы не назвались своим настоящим именем: это доброе имя, и оно делает вам честь. Я прочел несколько ваших работ, все, которые смог достать. Сказать по правде, мы даже вели с вами весьма оживленную переписку по поводу вашей работы о динамике астероидов.Мне было безмерно приятно увидеться с вами лично. Не сочтите за дерзость, но вот вам несколько подсказок, могущих оказаться полезными в профессии, которую вы выбрали себе в последнее время. Во-первых, да, у человека, курящего трубку, могла оказаться в кармане совершенно новая трубка, и при этом не оказаться табака - но это крайне маловероятно, как и крайне маловероятно встретить театрального агента, который понятия не имеет о принятом в театральной среде обычае компенсировать актерам расходы за тур, к тому же в компании неразговорчивого офицера в отставке (служившего в Афганистане, если не ошибаюсь). К тому же, как вы очень верно заметили, в Лондоне повсюду есть уши, и я бы не советовал вам садиться в первый же подъехавший кеб. У кебменов тоже есть уши, и к тому же - отменный слух.Однако вы, безусловно, правы в том предположении, что именно я заманил полукровку в меблированные комнаты в Шордиче.Если вас это утешит, сообщаю вам следующее: изучив пристрастия принца в том, что касается проведения досуга, я сказал, что доставил ему девушку из монастыря в Корнуолле, которая в жизни не видела ни одного мужчины, и, стало быть, его вид и его прикосновение наверняка сведут ее с ума.Если бы эта девушка действительно существовала, она погрузилась бы в пучину безумия еще до того, как он полностью ею овладел. Он бы высосал ее разум, как человек, пьющий сок из мякоти спелого персика, оставляя лишь кожицу и косточку. Я видел, как они это делают. Я видел, как они делают и более ужасные вещи. Это не та цена, которую стоит платить за мир и процветание. Это слишком большая цена.Мой добрый друг доктор - который полностью разделяет мои убеждения и который действительно написал нашу пьесу: у него есть талант, и он умеет развлекать публику, - уже ждал нас, держа наготове свои ножи.Эта записка ни в коем случае не насмешка, не издевательство в манере "поймай меня, если сможешь", потому что мы с доктором уже покинули этот город, и вы не сможете нас найти. Я всего лишь хотел сказать, что мне было приятно хотя бы на мгновение почувствовать, что у меня есть достойный соперник. Куда более достойный, чем эти нелюди из-под земли.Боюсь, "Лицедеям со Стрэнда" придется искать себе нового актера на главные роли.Не стану подписываться, как Верне. Пока не закончится охота и в мире не восстановится прежний порядок, думайте обо мне просто как оRache".Инспектор Лестрейд выбежал из комнаты, созывая своих людей. Они заставили юного Уиггинса отвести их туда, где мужчина передал ему записку - как будто актер Верне ждал их там, покуривая трубку. Мы с моим другом посмотрели на них из окна и покачали головами.- Они остановят и обыщут все поезда, которые уходят из Лондона, и все корабли, отплывающие из Альбиона в Европу и в Новый Свет, - сказал мой друг. - Они будут искать высокого мужчину и его спутника, который слегка прихрамывает. Они закроют вокзалы и порты. Они блокируют все выезды из страны.- Как вы думаете, их поймают?Мой друг покачал головой.- Возможно, я ошибаюсь, но готов поспорить, что сейчас они находятся примерно в миле от нас, в трущобах Сент-Джайлза, куда полицейские не осмеливаются заходить меньше, чем вдесятером. И они будут прятаться там, пока не стихнет весь шум. А потом снова займутся своими делами.- Почему вы так думаете?- Потому что, - ответил мой друг, - на их месте я сделал бы именно так. Кстати, записку лучше сжечь.Я нахмурился.- Но ведь это улика.- Это крамольная чушь, - строго заметил мой друг.Я не стал спорить и сжег записку. Когда Лестрейд вернулся, я сказал ему, что я сделал, и он ответил, что это было правильное решение. Лестрейд сохранил работу, а принц Альберт написал моему другу письмо, в котором выразил восхищение его блистательным интеллектом, но вместе с тем и сожаление о том, что преступник по-прежнему разгуливает на свободе.Шерри Верне - или как его звали на самом деле - так и не поймали, как не поймали и его друга-убийцу, в котором якобы опознали бывшего военного хирурга Джона (или, может быть, Джеймса) Ватсона. Что любопытно: он тоже служил в Афганистане. Не исключено, что мы с ним даже встречались.Мое плечо, до которого дотронулась королева, продолжает заживать. Скоро я снова смогу стрелять по-снайперски метко - как раньше.Однажды вечером, несколько месяцев тому назад, когда мы были одни, я спросил моего друга, помнит ли он переписку, о которой упомянул в своей записке человек, называвший себя Rache. Мой друг ответил, что помнит и что "Сигерсон" (тогда актер называл себя так и утверждал, что он из Исландии), видимо, вдохновившись теориями моего друга, также выдвинул несколько невероятных теорий о связи между массой, энергией и гипотетической скоростью света.- Полная чушь, разумеется, - сказал мой друг без тени улыбки. - Но чушь вдохновенная и опасная.Из дворца пришло сообщение о том, что королева довольна работой моего друга, и на этом дело замяли.Однако я сомневаюсь, что мой друг так просто откажется от него. Эта история не закончится, пока один из них не убьет другого.Я сохранил эти записи. Я попытался как можно точнее рассказать о событиях, связанных с этим делом, причем сказал много такого, чего не стоило говорить. Будь я человеком чуть более разумным, я бы сжег эти страницы, но, с другой стороны, как любит повторять мой друг: даже пепел может выдать секреты. Я положу эти бумаги в банковский сейф вместе с распоряжением о том, что вскрыть конверт можно лишь после смерти всех участников событий. Хотя в свете происходящего в России, боюсь, этот день может настать много раньше, чем мы полагаем.
С. М. майор (в отставке)Бейкер-стрит,Лондон, Новый Альбион, 1881
Перевод: Н.Гордеева, 2007
От автора:Этот рассказ был написан для антологии "Тени над Бейкер-стрит", которую выпустил мой друг Майкл Ривз вместе с Джоном Пиленом. Майкл высказал пожелание: "Мне нужен рассказ, в котором Шерлок Холмс соприкасается с миром Говарда Лавкрафта". Я согласился сделать рассказ, хотя у меня были серьезные сомнения в перспективности такого соприкосновения: мир Шерлока Холмса предельно рационален, в этом мире всему находится объяснение, и каждая тайна имеет свою разгадку, а реальность Лавкрафта, наоборот, предельно иррациональна, она вся пронизана темными тайнами, которые не поддаются разгадке, потому что разгадка сведет человека с ума. И если я собираюсь писать рассказ, сочетающий в себе элементы обоих миров, нужно придумать по-настоящему интересную комбинацию, в равной степени выигрышную и для Лавкрафта, и для сэра Артура Конан Дойла.В детстве мне очень нравились книги Филипа Хосе Фармера из серии "Уолд-Ньютон", в которых встречаются персонажи самых разных литературных произведений, и меня по-настоящему порадовало, что мои друзья Ким Ньюмен и Алан Мур создали свои собственные "сборные" миры по типу фармеровского "Уолд-Ньютона" в "Anno Drakula" и "Лиге выдающихся джентльменов" соответственно.На самом деле моя история получилась значительно лучше, чем я смел надеяться, когда комбинировал ингредиенты. (Написание книг во многом похоже на приготовление пищи. Бывает, пирог не выходит, как ты ни старайся. А бывает и наоборот: пирог получается просто волшебным, хотя ты готовил его, как всегда).В августе 2004 года "Этюд в изумрудных тонах" получил премию "Хьюго", для меня всякая литературная премия - это по-прежнему повод для гордости. А спустя еще год меня совершенно таинственным образом приняли в почетные члены общества любителей Шерлока Холмса "Baker Street Irregulars", видимо, отчасти благодаря этому рассказу.